КОШЕЛЬКИ ДОЛЖНЫ ОПУСТЕТЬ

Монеты и купюры до сих пор являются для большинства людей самой понятной и удобной формой взаиморасчетов, однако их время, похоже, подходит к концу. В современном мире транзакции должны быть максимально быстрыми, прозрачными и безопасными, и обеспечить все это способны только новые «безналичные» технологии.

Если еще совсем недавно наличным деньгам приходилось конкурировать в основном с банковскими картами, то теперь к этому списку добавились мобильные платежи, электронные деньги и даже криптовалюты. Как долго еще будут существовать наличные? И должны ли финансовые власти форсировать процесс отказа от них?

Государство в этой конкурентной борьбе явно выступает на стороне «безнала». Выгода от уменьшения доли наличных денег для него очевидна: это позволит вывести из тени доходы физических и юридических лиц и поможет повысить собираемость налогов.

Совсем недавно министр финансов РФ Антон Силуанов заявил, что его ведомство готово вернуться к идее ограничения расчетов наличными при совершении крупных покупок, чтобы «обелить экономику». Эту идею поддержали другие чиновники: министр труда Максим Топилин и председатель думского комитета по финансовому рынку Анатолий Аксаков. Правда, с небольшими оговорками: платежная инфраструктура у нас пока еще далека от совершенства и не позволяет немедленно перевести всю страну на безнал.

Между тем, вице-премьер Аркадий Дворкович заявил, у правительства «даже в мыслях нет» попыток ограничения наличных покупок, несмотря на общемировой тренд увеличения доли безналичного оборота при расчетах. Дворкович уверен: подобные трансформации должны происходить «естественным образом».

Судя по тому, какие прогнозы дают топ-менеджеры крупнейших мировых компаний, глобальный эволюционный процесс по отказу от наличных денег займет еще не одно десятилетие. К примеру, как считает глава Apple Тим Кук, кэш останется в обращении еще лет двадцать, и только дети нынешних студентов, возможно, станут первым поколением людей, которые «не будут знать, что такое наличные деньги».

«Британский эксперт в области электронных денег Дэвид Бирч в своем блоге приводил данные исследований ряда центральных банков скандинавских стран, известных своей приверженностью к наиболее передовым платежным технологиям. Скандинавы замеряли «необъяснимые наличные» — превышение суммарного номинала всех находящихся в обращении купюр наибольшего достоинства над потребностями денежного обращения. Результат был получен прямо-таки шокирующий: превышение составило от 50 до 71%. Бирч сделал закономерный вывод: даже в самых безналичных экономиках большая часть остающихся наличных нигде не циркулирует, она просто исчезает в серой и черной экономике», — рассказывает д.э.н., профессор Артем Генкин, президент АНО «Центр защиты вкладчиков и инвесторов» (АНО «ЗВИ»), эксперт в области финансовых технологий.

Однако, добавляет он, если власти государств решат вмешаться в эволюционный процесс «отмирания» традиционной формы платежей и начнут активно вытеснять наличные деньги, эффект от внедрения подобных изменений окажется неоднозначным.

С одной стороны, в тех секторах экономики, где требования законодательства будут соблюдаться, позитивным итогом станет дальнейшее снижение транзакционных издержек, и это будет выгодно всем, разве что кроме банков. Но с другой стороны, там, где наличные можно будет увести в тень, количество правонарушений заметно увеличится, а собираемость налогов  резко упадет.

Артем Генкин поясняет что, на данный момент можно выделить четыре группы стран, ограничивающих применение наличных.

Первая группа — страны с преобладанием дирижистских методов управления экономикой, где подобные меры принимались скорее в русле политических, а не экономических, соображений. Типичные примеры — это Иран, Узбекистан.

Вторая группа — развитые страны, попавшие в кризис, в результате чего их банки оказались на грани банкротства, а многие жители запаслись наличностью «в чулках». По мере того, как власти в таких государствах переставали справляться со сбором налогов в казну, они начинали принимать законы фискального характера. Такая ситуация наблюдалась в Греции, Испании, Италии, Венгрии.

Третья группа — развитые страны, где технологический прогресс позволил привести законодательство в соответствие возросшей доле безналичных денег в расчетах. Это государства Скандинавского полуострова и Южная Корея.

Четвертая группа — страны, которые планомерно, а не экстренно, осуществляют переход к преимущественно безналичной экономике. Это, например, Вьетнам, где был принят пятилетний план по увеличению доли безналичных расчетов, а также — с некоторыми нюансами — Индия.

«Именно опыт четвертой группы я бы считал показательным и применимым для России. Правда, оценивать эффективность подобных многолетних программ стратегических изменений целесообразно как минимум на десятилетнем временном горизонте», — добавляет эксперт.

По его мнению, процесс изменения платежных паттернов населения идет неуклонно, но нужно ли при этом государству его подталкивать?

Очевидно, что безнал и так постепенно усиливает свои позиции. К примеру, на протяжении многих лет в России постоянно снижается такой показатель, как доля операций по снятию наличных с банковских карт в общем объеме операций с картами (по количеству и по обороту). Кроме того, по данным аналитического департамента АНО «ЗВИ», с января по декабрь 2016 года объем наличных средств в кассах российских кредитных организаций в целом снизился с 1,28 трлн руб. до 824,7 млрд.

«Огульный запрет использования наличных свыше определенной суммы в хозяйственном обороте — это сценарий с ненулевой вероятностью, но он не даст ничего, кроме подрыва доверия к национальной валюте, и не повысит собираемость налогов. Вместо этого было бы целесообразно уточнить режим совершения определенных типов сделок или приобретения отдельных типов активов при любом способе оплаты за них», — резюмирует Артем Генкин. — «Хватит ли мудрости принять подобное решение? Для этого должны быть объективно рассмотрены и отбракованы как тиражируемые во многих СМИ популистские аргументы, так и некоторые краткосрочные узковедомственные интересы. Я верю, что главным критерием любой программы мер в этой сфере должно быть общественное благо».